АНГЛИЙСКАЯ КОРОЛЕВА НЕ ЗНАЕТ ЖИЗНИ

"Русский человек отвратительно вынослив. "Вынесет все" и - никакой дороги себе не проложит, поэзия врет, потакая своей мечте. Снова все вынесет, и опять ни зги. Вместо света - черный день. Черный день до сих пор остается русской нормой жизни. От черного дня надо плясать, как от печки. К черному дню будь готов! Красные дни календаря не перешибли генетическую народную память о черном дне. Надо отложить самого себя на черный день. Иначе не поймут.

Когда приходит черный день, русский переключает скорости: европейский активизм - на азиатскую созерцательность - и впадает в дрему традиционной русской духовности, которая и делает его загадочным: несерьезное отношение к жизни, презрение к материальным заботам, умение довольствоваться малым, тотально юмористическое отношение к реальности, переходящее в анекдот. Жизнь в землянке и черные сухари - это тот самый надежный тыл, который он всегда оставляет за собой.

Русский уверен, что право голоса имеет тот, кто "знает жизнь". Остальных он если не презирает, то не считает за людей.

- Ты жизни не знаешь! - классическая русская фраза, которую говорят родители детям, старшие - младшим, наставники - всем вокруг.

Если задаться вопросом, что скрыто под "знанием жизни", то это, в первую очередь, пребывание и выживание в экстремальной ситуации. На войне, в тюрьме, лагере, на лесоповале, в больнице на коридоре. С такой точки зрения, писателем, который точно "знает жизнь", оказывается Солженицин. Но таким же оказывается и Шаламов. Они оба хлебнули, то есть узнали жизнь, только выводы сделали противоположные, в разные стороны доверия и недоверия к человеку. Значит, даже если "знаешь жизнь", можно жить совершенно по-разному.

"Знать жизнь" - это не просто экстремальная ситуация, а гадость, мерзость, пурга, грязь в лицо, ожидание подлянки по всему азимуту. Национальная философия закладывается на глухую самооборону, ожидание внезапного удара. От такого "знания жизни" рождается тяжелая подозрительность русских, настороженность, тугодумство, недоброжелательство, о котором, как национальном недуге писал Пушкин. Социальная патология объявлена компасом, по которому требуется ориентироваться.

"Жизни не знаешь" - значит духовно проштрафился, не состоялся как личность, зря проболтался, не очутился в пограничной ситуации. Здесь вроде бы смычка с экзистенциализмом. Вот, казалось бы, русская философия существования. Раз дошел до пограничной ситуации, то постиг смысл жизни.

Однако это не совсем то или даже наоборот. Экзистенциализм зовет к ответственности отчаяния. Предлагает сохранить интегральность личности в невыносимых, абсурдных условиях. У нас же "знать жизнь" - значит спасайся, как можешь, учись выкручиваться любыми способами. На этот случай заготовлена и знаменитая спецпоговорка, если не сказать руководство к действию: "не обманешь - не проживешь". Можно сказать и грубее. Конечно, некоторые тут же морщатся и начинают поговорку вымарывать. И это тоже входит в национальную философию. Надо выжить по коду, который не разглашается. Не вскрыть гнойник, а поджать губы. Поговорка для служебного пользования. Но все-таки: кого именно поговорка призывает "обмануть"? Адресат чудесным образом не указан. Мы все - ее адресаты. Пограничная ситуация оказывается ситуацией вседозволенности. "Знать жизнь" - не искусство жить, а искусство выживать.

Нужны ли искусству выживания хорошие манеры? Смешной вопрос. Если у меня успех, деньги, слава, овации, две машины или, не дай Бог, личный самолет - знаю ли я, что такое жизнь? Нет. Это не жизнь. Это дешевка. Более того, это раздражительная дешевка. Чем больше успеха, тем меньше жизни. Успех вообще в России бранное слово. Успех не обсуждается, а осуждается, как и спецпословица. Он противоречит этике отечественной жизни. Тогда зачем мечтать о "широкой дороге"? Зачем сюда допускать поэзию? Какое-то глубокое несоответствие. Русский уверен, что положительные вещи не продолжительны. Нас так учит наша история. Мы так измочалены жизнью, что смотреть на процветание других - противно. Хочется это процветание опорочить, объявить ему войну. Но если мы принимаем все это как данность, то нам вместо дороги светит санкционированное чувство злобы и зависти, узаконенное злорадство, если у соседа сорвалось и не получилось. А это уже существенный запас чувств. Своего рода вдохновение. Но, самое главное, философия "знания жизни" и "черного дня" находят свое подтверждение в моральном кодексе религии, освещается христианством. Это очень удобно.

Если вся наша страна настроена на черный день, надо скрывать другое отношение к жизни. Таиться. Прикидываться, что живешь на оклад. А напоказ - ныть. Счастливых у нас любят только в песнях и после смерти. Итак, я знаю жизнь, когда хлебаю много горя. Или делаю вид. Тогда я в буквальном смысле несчастный герой. Лучше всего - без нижнего белья. И тогда меня любят. При жизни. Немедленно. Как я выжил, меня никто не расспрашивает. Никакая налоговая инспекция. Выжил - и молодец. Жизнь - суровая, сумрачная, экстремальная стихия. Равняться надо на это. Шаг влево, шаг вправо - и жизни ты уже не знаешь. Английская королева вовсе не знает жизни.