РУСЬ ВИЗЖАЩАЯ

Весной, когда снег в Москве превращается в сочную грязь и бледнолицая молодежь в модных тряпках выходит на двор порезвиться в сумерках, я снова слышу удивительный русский звук, никем еще до сих пор не описанный. Он возникает в весеннем воздухе такой запредельно высокой, пронзительной нотой, что ему не сыскать аналога в звуковой культуре.

Когда русских девушек щекочешь, обливаешь ледяной водой, подглядываешь за ними, догоняешь, срываешь с них одеяло или просто пугаешь по-хорошему, когда они хотят тебе приглянуться, - они визжат, как визжали и встарь, дрожа всем своим естеством, конвульсируя, визжат в беспамятстве, с отлетевшим в канаву сознанием. Визжать не выучишься, это с рождения, визгом не овладеть, он - от невладения собой. Визги рвутся непроизвольно, с неслыханной силой, сравнимой разве с фонтаном кита. Они поражают меня своей экстремистской архаикой. Визг - хтоническое образование. В обоих смыслах слова "образование".

Маленькие девочки визжат, видя дохлую мышь. С маленькими девочками все ясно - их визг одномерен. Но чем дальше, тем больше двусмысленности в учащенном сердцебиении визга. Девки визгом отзываются на любовное применение силы. Замужние женщины не визжат - им уже все равно.

Визги девок рождаются от испуга, переходящего в наслаждение, и от наслаждения, переходящего в испуг, - изначальная амбивалентность русского желания. Визгами зазывают, визгами отпугивают. Это бурное объяснение скорее не в чувствах - в инстинктах. Визг - докультурная модель "оборонки", первобытное перераспределение страстей. Визги - холодное оружие русских девок. Они парализуют агрессора, как укус африканской ящерицы. Визги - распечатанная страсть русских девок. Когда девка визжит, на ней нет лица, все лицо в визг уходит и визгом становится. Визги проносятся в стране, как цепная реакция, гормональный взрыв, связка русской истории, эстафета девичьих поколений, перекличка столетий.

Тонок лед русской бытовой культуры. По нему лучше не ходить и ступать на него не надо; на него лучше любоваться при чтении книг, стоя на берегу. Визг пробивает изоляторы воспитания, хорошего тона, благородных манер, уроков музыки, танцев, тенниса, иностранных языков. Даже в самых хороших семьях визги изгоняются, но не изживаются. Университетские девушки, филологички и журналистки, в недрах своих гуманитарных душ хранят верность визгу. Визги - это принципиальная невозможность самоконтроля над собой, поверхностно окультуренной телесной массой, торжество психодельческой распущенности над обанкротившимся просвещением.

Визг - только видимая часть айсберга, симптом общего состояния души, охваченной вечной паникой. В сущности, это животный признак социальной незащищенности, ожидания погони, готовность к предельному сопротивлению и одновременно кромешная беспомощность. Под водой остаются морские чудовища и шевеление водорослей. Визг - волеизъявление ночного кошмара, выплеснувшегося в явь, волнами идущая опасность. Визг - признание исчерпанности словарного запаса, нормативного и даже вовсе не нормативного.

Когда думаешь о России, слышатся визги. Вот чего нет за границей, так это визгов. Тишина. Давно отвизжали французские девки. Не слышно больше на Британских островах вигов английских. Вот уже итальянки перестали визжать. Даже в самых отдаленных сицилийских деревнях итальянские девки перешли на крики и дикий хохот. То же самое можно сказать и о польских девках. Но это - Европа. Там дисциплина. Там самоограничение. Но если поехать в африканскую, мексиканскую или непальскую деревню - там тоже плохо с визгами. Не визжат. Как же так? Вроде бы должны визжать, а не визжат. Бедно, с примусом живут в африканской глуши - а девки не визжат. Или, может быть, колониализм по их визгам танком прошелся?

Так вот в чем наша планетарная самобытность - в визге. Русские девки визжат как резанные. Но русских девок и в самом деле режут. Их мучают, прижигают железом, их режут, до костей режут, ноги режут, груди срезают, сухожилия и горло перерезают, щеки режут, космонавток режут, кухонными ножами режут, бритвами, политических девок режут, владивостокских девок режут, в ямах режут, на скотных дворах, у шурина на именинах режут, а шурин стоит, руками разводит, а девок режут, дворянских кровей девок режут, в платочках в зеленый горошек - режут, в шортиках и в норках богатых девок режут, всех режут и режут. Ярославну в Путивле режут, дочерей интеллигенции режут, они визжат, на холоде визжат, на свежем воздухе русской деревни, на молодой месяц визжат, на страшные кусты визжат, на красивых пацанов визжат, через костер прыгают и визжат, наперегонки бегут и визжат, на голых мужиков с вилами визжат, а их совсем уже режут. Зачем девок режут? Кому, спрашивается, какое дело, что их режут? Визги - доминанта деревенских истерических страстей, но Москва недаром "большая деревня", и ее безвременная суть проступает в девичьих визгах на фоне Макдоналдсов и электронных табло. В Питере, Смоленске, у казахской границы - по всей стране визжат резаные девки.

Сколько еще осталось визжать русским девкам? Непонятна ГЛУБИНА их животных визгов. Смолкнут визги - иссякнет русская душа. Если в библейской культуре вначале было Слово, то на Руси - визг.